- Тому две причины - духовная и, так сказать, шкурная. Духовная заключается в том, что я понял: занимаясь наукой, я могу изучать какую-либо одну проблему, одну тему, а мне хотелось поговорить с людьми и порассуждать на множество самых разных тем. Журналистика предоставила мне такую возможность. Конечно, мои статьи, очерки и эссе носят скорее научно-популярный характер, нежели строго научный, но я именно к этому и стремлюсь. Когда-то, в детстве, книги таких людей, как Игорь Акимушкин, Николай Сладков, Святослав Сахарнов, Надежда Надеждина, Джеральд Даррелл, Бернард Гржимек, Конрад Лоренц возбудили во мне интерес к науке. Я имею в виду биологию, за что я очень благодарен всем этим людям (и еще Николаю Николаевичу Дроздову, ведущему популярной телепередачи «В мире животных»). Возможно, для кого-то из нынешних детей и подростков и я стану таким вот «проводником» в мир науки... Почему бы и нет?

«Шкурная» же, как я ее называю, причина заключалась в том, что я начал сотрудничать с рядом бакинских газет и журналов для того, чтобы подзаработать. Времена были очень нелегкие, финансовое положение мое было плачевное, и дополнительный заработок, пусть даже и интеллектуальный (то есть плохо оплачиваемый), был не лишним. 

- Начинал я, правда, как журналист. Но в 2000-ом году случились два важных для меня события: во-первых, я был принят в семинар писателей-фантастов под руководством известнейшего фантаста Бориса Натановича Стругацкого (Санкт-Петербург), во-вторых, мою фантастическую прозу приняли в журнале «Литературный Азербайджан», печатном органе Союза Писателей Азербайджана (кстати, с тех пор и по сей день я являюсь постоянным автором этого журнала). Я подумал, что пора познакомить читателей со своей фантастической прозой; в результате мною были выпущены такие книги, как «Tertium Non Datur» («Третьего не дано»), «Экскурсия в Авалон», «Двойной ноктюрн», «Длинные полуденные тени»... Кстати говоря, самая первая выпущенная мною книжка была научно-художественной; она называлась «Ничего страшного!» и в легкой, доступной форме рассказывала удивительную историю знакомства мальчика Самира и говорящего кузнечика Тофика... Кузнечик раскрывал перед ребенком удивительнейший мир цветов и насекомых... 

Спустя какое-то время я вновь вернулся к журналистике, вернее, к эссеистике. Меня просто распирало от всевозможных тем, я жаждал говорить со своими читателями хоть и понемногу, но часто, говорить об истории, об астрономии, о футурологии, о литературе и кино, о биологии, о политике, о той жизни, наконец, что нас окружает... А книги рождались медленно для всего этого, и в них ведь не скажешь о многом... Короче говоря, вот уже шесть лет я являюсь колумнистом популярной бакинской газеты «Эхо», веду в ней, помимо прочего, рубрику «Телегазета» - подобной рубрики нет ни в одной другой русскоязычной газете Азербайджана... Число моих поклонников значительно возросло, у меня с ними интерактивная связь... К моему мнению прислушиваются, со мной часто спорят, от меня узнают массу занимательных вещей на самые разные темы... Все это очень  интересно.

- Почему именно фантастика? Ну, наверное, потому, что самая первая книжка, которую я самостоятельно одолел в шестилетнем возрасте, была фантастической - сборник рассказов известного советского ученого, философа и писателя-фантаста Ивана Ефремова, книжка под названием «Звездные корабли». Эти «рассказы о необыкновенном», как называл их сам автор, вызвали в моей маленькой душе сильный резонанс. Через два года мне в руки попала ранняя фантастическая повесть братьев Стругацких «Страна багровых туч» - и я почувствовал к фантастике живейший интерес, который не иссякает и по сей день... Нет, я читал, конечно, не только фантастику, но именно фантастика стала моей любовью. Этот жанр нравится мне потому, что он очень интересен (в лучших своих образцах), а интересен он потому, что писатель-фантаст обладает гораздо более широкими возможностями для самовыражения, чем писатель-реалист. То же относится и к кинематографу, и к живописи, и к музыке... Там, где реалист в силу законов жанра вынужден остановиться, фантаст смело идет дальше. Поэтому очень многие писатели-нефантасты нередко прибегали к фантастике - Карел Чапек, Алексей Толстой, Леонид Леонов, Джек Лондон, Анар, Максуд Ибрагимбеков...

Можно ли назвать меня мечтателем? Можно, наверное. Только я мечтатель, глаза которого устремлены в небо, а ноги крепко стоят на земле. Только при таком условии фантаст может быть интересен читателю. Оторванность от реальной жизни или, напротив, излишняя «приземленность» вредит писателю-фантасту. В тех же случаях, когда реальное и выдуманное уравновешены и искусно вплетены друг в друга - мы имеем Карела Чапека, Герберта Уэллса, Жюля Верна, Аркадия и Бориса Стругацких, Стивена Кинга, наконец...

- Ох, неблагодарное это дело для писателя - рассказывать, как зарождаются сюжеты... Во-первых, иногда просто невозможно внятно обозначить и рассказать, как зародился тот или иной сюжет - это ведь на уровне высоких материй, иногда кажется, что сюжет нашептал тебе кто-то свыше, из Космоса... Во-вторых, писатели чаще всего неохотно рассказывают о своей творческой «кухне» (сюда относится и рождение сюжетов). В-третьих, сюжет порой возникает из такого пустяка, что в этом просто стыдно признаваться («когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда» - как справедливо заметила Анна Ахматова). Но я все же отвечу. Мне часто сюжеты подсказывает сама жизнь. Я беру какую-либо жизненную ситуацию и пробую рассмотреть ее через призму фантастики. Так появились, например, повести «Двойной ноктюрн», «Длинные полуденные тени», рассказ «Диалог с легионером». Очень часто мне помогает хорошее знание биологии. Это касается романа «Tertium Non Datur», повестей «Экскурсия в Авалон» и «Ничего страшного!», рассказов «Охота в меловом периоде», «Китобой»...

- Когда как. Иногда, довольно часто, вся книга возникает в голове от начала до конца, и нужно лишь суметь перенести ее на бумагу. Порой появляется своеобразный скелет, костяк будущей книги, и тогда приходится корпеть над мелочами и деталями (особое внимание я уделяю достоверности описываемых невероятных событий). Как правило, процесс работы над книгой очень увлекателен, ты являешься как бы Демиургом создаваемого тобой мира, создаваемых тобой образов - и при этом скользишь на грани, чтобы не скатиться в пустое фантазирование. Повторяю, только тогда твоя выдумка будет иметь успех, когда читатель примет ее за правду...

- Еще как помогает! Слава Богу, за свою жизнь я наездился по стране, называемой Советским Союзом, и много чего видел и пережил. Все это я использую в своей работе над статьями и художественной прозой... В то же самое время - сколько бы я не видел, а я не могу видеть всего, и пережить всего, (мало кому дано такое счастье...) есть определенные пробелы. И тогда я включаю свою цепкую память и начинаю вспоминать, что слышал когда-то, где-то, от кого-то о его похождениях, приключениях, жизненных обстоятельствах... и все это, как у хорошей кухарки, «идет в суп». Я не считаю зазорным пользоваться чужим опытом. Ведь если писатель будет описывать строго то, что видел и пережил сам, - он напишет немного... Стивен Кинг, например, консультировался и с врачами, и с летчиками, и с полицейскими... Сэр Артур Конан Дойль дружил с известным путешественником и топографом полковником Перси Фоссеттом и с разрешения последнего использовал его записки и дневники... Все это очень хорошо, и все это оправданно, если только, конечно, речь не идет о плагиате.

- Если честно - то нет. Моя супруга, поэт, прозаик и сценарист Елена Андреева работает самостоятельно и автономно, точно так же, как и я. Наши творческие интересы практически не пересекаются, хотя мы работаем, в общем-то, в сходных пространствах: у меня это – «фантастический реализм», у Лены - бытовая проза с элементами мистики... Нас часто спрашивают, не хотим ли мы написать что-нибудь совместно. Пока - нет. Но в будущем, когда-нибудь, попробуем это сделать. Просто интересно, что из этого может получиться. Если «скрестить ежа и ужа».

- Несомненно! Классики жанра предсказали появление подводных лодок, вертолетов, роботов, космических ракет, атомной бомбы, лазера, голографии, трансплантологии и многого другого. Один лишь сэр Артур Кларк, британский астрофизик и писатель-фантаст, предсказал массу вещей! С другой стороны, многие изобретения появились после того, как талантливые инженеры и конструкторы прочитали какую-нибудь фантастическую книгу, загорелись идеей и решили претворить выдумку в жизнь... Но есть еще одна категория фантастов, которая озабочена не столько технической стороной какого-либо изобретения, сколько просчитыванием последствий - не приведет ли появление тех или иных технических новшеств к трагическим последствиям? Такого рода предупреждения не менее ценны для человечества, чем сами изобретения. А вообще-то у истоков научно-технического прогресса всегда стояли мечтатели. Не будь этого, человек до сих пор обходился бы каменным топором...

- Интерес к фантастике сегодня высок настолько, что добрая половина кинофильмов, например, которые выходят сегодня на экраны, так или иначе связаны с фантастикой. Действительно, еще 15-20 лет назад мы отнеслись бы к фильмам про магов, вампиров, пришельцев из Космоса, восставших роботах, путешествиях во времени и т.п. снисходительно - мол, фантазия! Сегодня же мы принимаем все это практически как реальность - не возникает ни малейшего сомнения, что есть маги, Темные и Светлые, что на свете жили когда-то хоббиты, что космические пришельцы хотят завоевать Землю, что роботы мечтают избавиться от людей и «зажить собственной жизнью», что на машине можно перескочить и в прошлое, и в будущее, что путем научных экспериментов можно превратить обычного человека в существо со сверхспособностями... Пропало мысленное сопротивление элементу необыкновенности в книгах и фильмах, понимаете? Правда, не всегда качество такой фантастики достаточно высоко, но что поделаешь - всегда существовала массовая культура... У меня насчитывается около сотни поклонников; наверное, это можно считать фан-клубом... Диапазон моих читателей довольно широк: самому младшему из них - 12 лет, самому старшему - 73. Это люди обоего пола и самых разных профессий, граждане, как нашей страны, так и России, Украины, Израиля, США, Казахстана, Грузии….

- Можно…. Но очень недолго, дня два-три. Дело в том, что в нашей стране нет книгоиздательской индустрии как таковой. Вот в соседней Грузии все обстоит иначе. Там существуют несколько издательств, куда писатель может предложить свою рукопись. Если рукопись подойдет, издательство покупает ее у автора, выплачивая единовременный гонорар, да еще автору капает какой-то процент с каждой проданной книжки... У нас всего этого, повторяю, нет. У нас авторы вынуждены издавать свои книги за свой счет (либо за счет спонсора), и тираж будет небольшим, и большая часть книг будет раздарена друзьям, знакомым, соседям, а меньшая часть попадет в книжный магазин и будет пылиться там до тех пор, пока администрация магазина не попросит вежливенько забрать книги обратно, чтобы не занимали место на полках или на складе.... Нет, несколько экземпляров все же купят - случайно или по наводке. Остальное же вернется к автору, который в следующий раз крепко подумает, пускаться ли на такой разорительный и нерентабельный шаг.... Впрочем, я знаю таких людей, кто из тщеславия будет продолжать выпускать свои опусы, даже если никто и не купит ни одного экземпляра... Есть в нашей стране, конечно, и такие писатели, которые издаются, например, в России и получают за это неплохие гонорары, но об этом лучше спросить все-таки у них.

- В одной из своих книг я написал так: «сам я по натуре оптимист. Но я оптимист-медиевист. То есть, не такой оптимист, который считает, что окружающий мир сам по себе уже есть лучший из миров; медиевист – это оптимист, полагающий, что окружающий мир можно улучшить, но для этого надо приложить определённые усилия. Можно, наверное, уберечь нашу планету от глобальных катастроф. Но даже если, начиная с завтрашнего дня, все промышленные предприятия остановятся, как по волшебству, и перестанут выбрасывать в атмосферу углекислоту; если с завтрашнего дня все без исключения страны перестанут вырубать леса; если прямо с завтрашнего утра все прибрежные государства дружно прекратят загаживать Мировой океан мусором, нефтепродуктами и радиоактивными отходами – даже и в этом благоприятнейшем случае потребуется сотня-другая лет, чтобы привести планету в относительный порядок. Но никто и собирается прекращать выбрасывать, вырубать, мусорить и загаживать, уверяю вас. Я, увы, слишком хорошо знаю человечество с его безрассудством и стремлением играть в «русскую рулетку». Нет, все понимают опасность, и осознают угрозу, и всем страшно, и все даже знают, что надо делать, чтобы этой опасности избежать, но... Люди скорее согласятся потонуть, зажариться и вымереть, нежели отказаться от прибыли, а тем более – от сверхприбыли. И все будут надеяться на «авось» - авось пронесет...» Вот так я смотрю на это дело. Без особого оптимизма.

-  Я думаю, здесь замешан целый комплекс причин. Сильно возросло количество стрессообразующих факторов - каждый человек постоянно чего-то боится. Он боится землетрясений, цунами, падения астероидов, взрывов на атомных электростанциях, террористических актов, войны, экономического кризиса, бедности, боится стать жертвой криминала и полицейского произвола, он боится болезней, особенно неизлечимых, которые могут поразить его и дорогих ему людей. Телевидение, кино и СМИ обильно подкармливают все эти страхи, подкидывая, помимо реальных, еще и мистические и фантастические страхи (вроде апокалипсиса, зомби-апокалипсиса или вторжения захватчиков из Космоса). Все это - слишком большая нагрузка на психику среднего человека. Кто-то не выдерживает этого и сходит с ума; кто-то не выдерживает этого и совершает суицид; кто-то бежит от всех этих страхов в иллюзорный мир или в наркоманию с алкоголизмом... У остальных же, пытающихся хоть как-то противостоять нажиму окружающего мира, единственный выход из ситуации видится в агрессии... Плюс ко всему заметно ослабла воспитательная роль семьи, школы, государства; а кое-кто уповает на безнаказанность... Те же кино и телевидение постоянно внушают мысль, что проблемы лучше всего решаются кулаком или оружием, а кто не крутой - тот слабак и лох, и многим людям все это болезненно бьет по самолюбию и самооценке. Отсюда и все те агрессивные выплески, которые нам приходится встречать чуть ли не на каждом шагу. Конечно, остается какой-то процент воспитанных, законопослушных и просто порядочных людей, способных подавлять свою агрессию по отношению к другим, но их очень мало, таких людей. И они, скорее всего, не делают погоды. Хотя и могут служить для кого-то примером.

- Вот вопрос, на который я, если честно, не могу дать однозначного ответа... А все потому, что до сих пор нет единого стандарта красоты, общего для всех. Что есть красота? Для кого-то красота - это Анджелина Джоли, для кого-то - Кончита Вурст; и то, и другое в достаточной степени справедливо. Бедуин считает красивой пустыню, индеец - сельву, шерп - горы, и все они правы. Скульптор считает красивой античную статую Венеры Милосской, авиаконструктор - новейшую модель истребителя. Одних привлекает красота физическая, других - духовная... Кому-то нравится Рубенс, кому-то Пикассо, кому-то - Шагал... Один наслаждается классической музыкой, другой - Филиппом Киркоровым, третий – «Поп-механикой» Сергея Курехина...  Повторяю, все они в своих предпочтениях правы, поскольку нет единого стандарта красоты. Веками люди размышляют о красоте, ищут ее определение и не могут найти или хотя бы прийти к общему мнению. Николай Заболоцкий, поэт, лет сто назад написал такие стихи: «Что есть красота, и почему ее обожествляют люди? Сосуд она, в котором пустота, или огонь, мерцающий в сосуде?» Замечу, что стихи эти посвящены некрасивой девчонке... Так что красота, возможно, и спасет мир, если мы поймем, наконец, что она такое...

- Причин, по-моему, несколько. Пенять на Интернет... по-моему, это неверно. С появлением синематографа люди же не перестали посещать театры, а с появлением телевидения не перестали же ходить в кино... Почему же Интернет должен ослаблять тягу к чтению? Тут дело, по-моему, в ином. В кошмарной занятости людей, когда читать просто некогда, в, извините, малоинтересности современной литературы, когда многие книги пишутся либо по стандарту, либо так заумно, что их способны понять немногие. В дороговизне книг - поди-ка подступись к таким ценам... Детям не прививают интерес к книгам в семьях, а школьникам  - в школах. И потом, значительная коммерциализация и прагматизация самой жизни привела к тому, что чтение книг стало считаться пустым, ненужным, бесполезным занятием. Лучше заняться прибыльным делом, бизнесом, политикой, еще чем-нибудь в этом роде... Но любители чтения все равно есть, хоть их и не так много.  

Это особое племя, которое переживет любые катаклизмы, в том числе и социальные, - вспомните, например, фантастический роман Рэя Брэдбери «Фаренгейт: 451», жуткую антиутопию о мире будущего, где книги находятся под жестким запретом, и найденную у кого-нибудь припрятанную библиотеку пожарные сжигают из огнеметов... Но и в этом мире находятся люди, которые с риском для свободы и жизни хранят книги либо же заучивают их наизусть, чтобы передать грядущим поколениям.

- Есть такой некогда популярный, а ныне почти забытый вымышленный персонаж Козьма Прутков, автор многочисленных афоризмов. Так вот, он, среди прочего, как-то изрек: «Хочешь быть счастливым - будь им!» И я с ним, пожалуй, соглашусь.

- Смерть. Это самая безысходная безысходность, необратимое явление, с которым ничего не поделаешь. Во всех остальных случаях, мне думается, всегда можно найти выход. Многие считают безысходностью неизлечимое заболевание, и это так; но я знаю случаи, когда онкологические больные выздоравливали - или какие-то внутренние резервы помогали победить недуг, либо вмешалась счастливая случайность... Так что - смерть. Все остальное можно поправить.

- Чувство юмора у меня имеется, что да, то да... В жизни оно помогает, да еще как! В трудную минуту, в острой ситуации, в хорошей компании. В трудную минуту - посмотри на проблему с юмором, и это тебя приободрит. В острой ситуации подходящий к случаю юмор поможет разрядить ситуацию и решить с миром то, что могло кончиться жестокой дракой или скандалом. В хорошей компании удачная острота или подобающий случаю анекдот может сделать веселье еще более веселым...  Да и текст, если он написан с юмором, легче и благодарнее воспринимается читателем. Ведь до сих пор любят читать А. Чехова, О. Генри, Ильфа и Петрова, Азиза Несина, Джерома К. Джерома... Хорошая шутка - она всегда любому делу помощница.

- Единственное, чего не прощаю - предательства, ко всему остальному более-менее снисходителен. Превыше всего ценю дружелюбие и отзывчивость. Когда дружелюбных и отзывчивых людей станет большинство - мир избавится от многих проблем.

- Каждому, наверное, хотелось бы этого... Но каждый хочет изменить мир по собственному разумению. Сам я считаю себя неспособным на то, чтобы внести в этот мир какие-либо крупные, масштабные изменения, как это делали великие реформаторы, изобретатели, ученые. Но я помаленьку делаю то, на что способен - пробуждаю в читателях доброту, интерес к окружающему миру, интерес к самой жизни... Наверное, это на какой-то мизерный процент и изменяет мир, хочу я этого или не нет...

- С моей точки зрения патриотизм сродни любви к родителям. Патриотизм - это любить свою страну, даже если она и не отвечает тебе взаимностью. Настоящий сын - или дочь - любят своих родителей независимо от того, богаты они или бедны, здоровы или хворы, внимательны были к детям или невнимательны... И еще для меня патриотизм - это гордость за свою страну. Если кто-то считает, что ему нечем гордиться в своей стране - ну так сделай сам что-нибудь, такое, чтобы гордились тобой в этой стране, а заодно - и твоей страной... Ведь Колумбия известна всему миру не только своими наркокартелями, но и Габриелем Гарсиа Маркесом....

- Можно, я приведу отрывок из своей статьи? Лучше мне все равно не сказать... Ну, вот: «Признаваться в любви к Баку не вижу смысла – не люби я его, меня б давно уже здесь не было. Но я горжусь тем, что я бакинец. И в этом нет ни капли снобизма, чванства, высокомерия – мол, вы все это самое, а я д`Артаньян…. Нет.    

Я родился, как и все, комком глины. В течение всей жизни Баку, как талантливый скульптор, лепил из меня личность. И в том, что я сформировался именно таким, а не каким-нибудь другим, заслуга бакинской семьи, бакинского двора, бакинской улицы, бакинской школы, бакинской библиотеки… И именно потому я, прожив на свете полвека, до сих пор учтив со стариками, уступаю места в транспорте женщинам, улыбаюсь незнакомым детям и всегда протягиваю руку упавшему… А еще люблю подолгу смотреть в южное звездное небо или подолгу любоваться Каспийским морем, сверкающим миллионами серебряных бликов… 

Конечно, надо мной трудились и другие города и поселки на просторах широченной в прошлом страны,– но они лишь подправляли то, что до них сработал Баку. И куда бы ни забрасывала меня жизнь – в Ленинград, в Алма-Ату, в Одессу, в Свердловск или вообще на далекий остров Шикотан в Тихом океане – я оставался все-таки бакинцем и ни разу об этом не пожалел. 

Вот этим-то я и горжусь – неповторимой, уникальной печатью своего города, И, ей-Богу, не вижу в этом ничего плохого, кто бы там что ни говорил. Не будь таких печатей печати – мы, жители разных городов мира, были бы одинаковыми, как спички. Но мы, по счастью, не спички». Да. А что касается изменений - они неизбежны, но во многих случаях они, изменения эти, могли бы быть более разумными... А вообще-то я с теплом и грустью вспоминаю тот, неповторимый Баку моего детства, юности, молодости...

- Там, где я в тот или иной момент нахожусь - и есть самое любимое место в городе Баку...

- Рок-музыкой меня увлекли школьные друзья - один из них, чуть постарше меня, имел возможность приобретать заграничные, так называемые «фирменные» диски, и это был именно рок. Карлос Сантана, группы «Лед Зеппелин», «Дип Перпл», «Пинк Флойд», «Уингз», «Гран Фанк», «Зе Ху», «Статус кво», «Роллинг Стоунз», «Ганз энд Роузис», «Кровь, пот и слезы» и т.д. Он приглашал меня и моих друзей к себе домой, и мы слушали диски на качественной аппаратуре. Диски он нам не давал, но охотно и бескорыстно переписывал их для нас на магнитофонную ленту - были такие «бобины», мои сверстники еще помнят, что это такое... Лет в 15 я приобрел дешевую гитару и самостоятельно, без нот, овладел на ней игрой. Потом наш старший товарищ предложил создать школьный ВИА. Так мы и сделали, и в сентябре 1976 года возник наш коллектив «Закат». Мы долгое время играли, потом жизнь разметала нас по разным сторонам. Но мы контактируем время от времени, перезваниваемся, говорим по скайпу... Школьная дружба крепка, а школьная рок-дружба - крепка втройне... 

Почему именно рок? Видите ли, в то время и тот рок казался мне наиболее оптимальной, доступной и эффективной формой выражения собственных мыслей, собственного мировоззрения... И он помогал найти множество единомышленников.

- Это были фильмы Ильгара Сафата «Участок», киноновелла из фильма «Баку, я люблю тебя!», снятая Егором Кончаловским, фильм под рабочим названием «На берегу», еще один фильм, названия которого я не помню, но он посвящен пребыванию и деятельности в Баку Альфреда Нобеля, и фильм Теймура Даими «Последний». В фильме «Последний» я сыграл главную роль, роль писателя-фантаста...  

Какие у меня остались впечатления? Смешанные. С одной стороны, сниматься в кино очень интересно. Возникает какой-то актерский азарт, что ли, хочется узнать, можешь ли ты выразить не свою, а чью-то чужую мысль, причем не только словами... Какие-то актерские задатки у мня, безусловно, есть, не зря ведь сам Егор Кончаловский остановил на мне свой выбор, хотя роль в его киноновелле мне выпала эпизодическая, однако надо было сыграть ее на «отлично»! Но с другой стороны, съемка, даже в эпизоде, - это тяжелый труд, утомительное ожидание своего выхода на съемочную площадку, немалое нервное напряжение, многократные дубли, когда приходится повторять одно и то же действие и говорить одни и те же слова, недосып, если съемка проходит ночью, колотун, если съемка проходит зимой, и мучения от жары, если съемка проходит летом. Это разногласия с партнерами по съемочной площадке и даже конфликты с режиссером или оператором... Но - раз надо, значит надо. Я рад тому, что мне довелось попробовать свои силы в кино, и если мне предложат сниматься еще - не откажусь....

- Самый последний вопрос - самый трудный, однако... Ну как можно описать самого себя, пусть даже в двух-трех словах? Намного легче охарактеризовать других! Когда описываешь себя сам, всегда есть двойной риск. Можно либо перехвалить себя, и тогда со временем читатели и поклонники в тебе разочаруются (ой, не дотягиваешь ты до автопортрета!), либо из скромности себя недохвалить, и тогда вместо пышного, яркого цветка поклонники и читатели увидят какой-то скукоженный сучок... И то, и другое плохо. Но я все же попробую. 

Какой он, Хакимов Александр? Пожалуй, что, это большой ребенок. Не в смысле, что отстал в сознании (жизнь побила так, что не отстанешь!), а в смысле – не потерявший способности постоянно удивляться этому миру... Оптимист. Весельчак. Энергичен, доброжелателен, пунктуален и надежен. И, самое главное, на мой взгляд, - не высокомерен... Да, и последнее: чертовски талантлив!

- Спасибо!