Бабель Исаак Эммануилович (1894—1940), писатель.
Родился 13 июля 1894 г. в Одессе в семье коммерсанта.
Окончил Одесское коммерческое училище, где овладел несколькими европейскими языками (свои первые рассказы Бабель писал по-французски).
В 1911—1916 гг. учился на экономическом отделении коммерческого института в Киеве и параллельно поступил на четвёртый курс юридического факультета Петроградского психоневрологического института. В Петрограде будущий писатель познакомился с М. Горьким. «Я всем обязан этой встрече», — писал он позднее. В журнале «Летопись» (1916 г.) Горький опубликовал два бабелевских рассказа, которые были благожелательно встречены критикой.
Публицистические статьи и репортёрские заметки Бабеля, появлявшиеся в прессе в 1918 г., свидетельствуют о его неприятии жестокости и насилия, порождённых революцией. Весной 1920 г. с журналистским удостоверением на имя Кирилла Васильевича Лютова он отправился в Первую конную армию С. М. Будённого, вместе с ней прошёл по Украине и Галиции.
После перенесённого тифа в ноябре 1920 г. Бабель вернулся в Одессу, а затем жил в Москве. В журналах и газетах регулярно печатались его новеллы, составившие впоследствии два знаменитых цикла — «Конармия» (1926 г.) и «Одесские рассказы» (1931 г.).
«Конармия», в которой парадоксально соединились романтическая патетика и грубый натурализм, «низкие» темы и изысканность стиля, — одно из самых бесстрашных и правдивых произведений о революции и Гражданской войне. Характерная для прозы этого времени «заворожённость» автора происходящими на его глазах эпохальными событиями совмещается с трезвой и жёсткой их оценкой. «Конармия», переведённая вскоре на многие языки, принесла автору широкую известность — в середине 20-х гг. XX в. Бабель стал одним из самых читаемых советских писателей и в СССР, и за рубежом.
Критик В. Б. Шкловский в 1924 г. отмечал: «Вряд ли сейчас у нас кто-нибудь пишет лучше». Заметным явлением в литературе 20-х гг. явились и «Одесские рассказы» — отмеченные лиризмом и тонкой иронией зарисовки одесского быта.
20—30-е годы были в жизни Бабеля периодом постоянных разъездов. Он много путешествовал по стране, часто выезжал в Европу, куда эмигрировала его семья. Неспособный к конформизму в творчестве, писатель всё хуже «вписывался» в советскую действительность.
15 мая 1939 г. Бабеля арестовали. Подвергнутый серии допросов, он «сознался» в том, что готовил террористические акты, являлся шпионом французской и австрийской разведки.
Расстрелян 27 января 1940 г. в Москве.
Рассказ
Суд
Мадам Бляншар, шестидесяти одного года от роду, встретилась в кафе на
Boulevard des Italiens (Итальянский бульвар (фр.)) с бывшим подполковником
Иваном Недачиным. Они полюбили друг друга. В их любви было больше
чувственности, чем рассудка. Через три месяца подполковник бежал с акциями
и драгоценностями, которые мадам Бляншар поручила ему оценить у ювелира на
Rue de la Paix (улица Мира (фр.)).
- Acces de folie passagere (припадок временного безумия (фр.)), -
определил врач припадок, случившийся с мадам Бляншар. Вернувшись к жизни,
старуха повинилась невестке. Невестка заявила в полицию. Недачина
арестовали на Монпарнасе в погребке, где пели московские цыгане. В тюрьме
Недачин пожелтел и обрюзг. Судили его в четырнадцатой камере уголовного
суда. Первым прошло автомобильное дело, затем предстал перед судом
шестнадцатилетний Раймонд Лепик, застреливший из ревности любовницу.
Мальчика сменил подполковник. Жандармы вытолкнули его на свет, как
выталкивали когда-то Урса на арену цирка. В зале суда французы, в небрежно
сшитых пиджаках, громко кричали друг на друга, покорно раскрашенные
женщины обмахивали веерами заплаканные лица. Впереди них - на возвышении,
под мраморным гербом республики, - сидел краснощекий мужчина с галльскими
усами, в тоге и в шапочке.
- Eh bien, Nedatchine (итак, Недачин... (фр.)), - сказал он, увидев
обвиняемого, - eh bien, mon ami (итак, друг мой (фр.)). - И картавая,
быстрая речь опрокинулась на вздрогнувшего подполковника.
- Происходя из рода дворян Nedatchine, - звучно говорил председатель, -
вы записаны, мой друг, в геральдические книги Тамбовской провинции...
Офицер царской армии - вы эмигрировали вместе с Врангелем и сделались
полицейским в Загребе... Разногласия по вопросу о границах государственной
и частной собственности, - звучно продолжал председатель, то высовывая
из-под мантии носок лакированного башмака, то снова втягивая его, -
разногласия эти, мой друг, заставили вас расстаться с гостеприимным
королевством югославов и обратить взор на Париж... В Париже... - Тут
председатель пробежал глазами лежавшую перед ним бумагу, - в Париже, мой
друг, экзамен на шофера такси оказался крепостью, которой вы не смогли
овладеть... Тогда вы отдали запас неизрасходованных сил отсутствующей в
заседании мадам Бляншар...
Чужая речь сыпалась на Недачина, как летний дождь. Беспомощный,
громадный, с повисшими руками - он возвышался над толпой, как грустное
животное другого мира.
- Voyons (ну вот (фр.)), - сказал председатель неожиданно, - я вижу со
своего места невестку почтенной мадам Бляншар.
Наклонив голову, к свидетельскому столу пробежала, трясясь, жирная
женщина без шеи, похожая на рыбу, всунутую в сюртук. Задыхаясь, подымая к
небу короткие ручки, она стала перечислять названия акций, похищенных у
мадам Бляншар.
- Благодарю вас, мадам, - перебил ее председатель и кивнул сидевшему
налево от суда сухощавому человеку с породистым и впалым лицом. Слегка
приподнявшись, прокурор процедил несколько слов и сел, сцепив руки в
круглых манжетах. Его сменил адвокат, натурализовавшийся киевский еврей.
Он обиженно, словно ссорясь с кем-то, закричал о Голгофе русского
офицерства. Невнятно произносимые французские слова крошились, сыпались у
него во рту и к концу речи стали похожи на еврейские. Несколько мгновений
председатель молча, без выражения смотрел на адвоката и вдруг качнулся
вправо - к иссохшему старику в тоге и в шапочке, потом он качнулся в
другую сторону к такому же старику, сидевшему слева.
- Десять лет, друг мой, - кротко сказал председатель, кивнув Недачину
головой, и схватил на лету брошенное ему секретарем новое дело.
Вытянувшись во фронт, Недачин стоял неподвижно. Бесцветные глазки его
мигали, на маленьком лбу выступил пот.
- T-a encaisse dix ans (тебе дали десять лет (фр.)), - сказал жандарм
за его спиной, - c-est fini, mon vieux (все кончено, дружок (фр.)). - И,
тихонько работая кулаками, жандарм стал подталкивать осужденного к выходу. Эммануилович (1894—1940), писатель.
ANN.Az
