Неоконченная мелодия… - ФОТО

18.02.2016 09:19

Уход родителей - это всегда боль и отчаяние, потому что ты остаешься один на один перед лицом безжалостной жизни, и отныне должен рассчитывать только на свои силы. Постепенно боль из огромной превращается в невероятно тяжелую частицу, которая навсегда поселяется в твоей душе. И только воспоминания ненадолго возвращают тебя в те благословенные годы, когда родители были молоды, и ты мог укрыться в их объятиях и почувствовать силу их бесконечной любви…

Воспоминания Нармины Ганиевой о своем отце, выдающемся азербайджанском скрипаче Сарваре Ганиевом, посвящаются всем, кто пережил боль утраты. Но они настолько светлые и искренние, что дарят нам надежу - встреча обязательно состоится… Нам только надо ее заслужить…

Мой папа принадлежал к поколению, которому была присуща сдержанность, скромность, собранность и огромное чувство ответственности, ведь в те времена было не принято демонстрировать свои чувства и эмоции. Папа был очень сильным и рассудительным человеком, в самые сложные моменты он успокаивал нас одним своим присутствием, и мы всегда ему безоговорочно верили. Он был таким не только в жизни, но и на сцене. Правда, в последние годы, наблюдая за ним, я часто ловила себя на мысли, что он стал очень сентиментальным и более открытым в проявлении своих чувств. Стоило ему услышать музыку времен своей молодости, как его глаза увлажнялись, и по щеке медленно стекала чистая, как у ребенка, слеза…

В советское время папа был невероятно востребованным музыкантом - он был солистом Москонцерта и Азконцерта, много гастролировал, давал около 100 концертов в год, постоянно играл с различными оркестрами, квартетами, не говоря уже о сольных выступлениях. Но при этой серьезнейшей нагрузке, он всю жизнь оставался главой семьи и решал все важные вопросы. Ни разу в жизни, а он умер в 73 года, я так и не услышала его повышенного голоса, он всегда говорил очень тихо. Эти черты характера были обусловлены его происхождением, ведь по рождению он был аристократом. Со стороны матери он принадлежал к знатному карабахскому роду, а со стороны отца - к весьма уважаемой шемахинской фамилии. Знаменитый Джамиль бей Бейбутов, дедушка папы, был богатейшим человеком, который на свои деньги учил молодых шушинских ребят. Его дочь, моя бабушка, впоследствии вышла замуж за Султан Хамид Ганиева. В сталинские времена он был репрессирован, и около двадцати лет провел в заключение, а его жена, бекская дочь, осталась одна, с маленькими детьми… Жили они в небольшой квартире на улице Мустафа Субхи, и красавица Джахан, которая в жизни ничего не делала, начала по ночам своими тонкими белыми пальчиками обшивать соседей, чтобы прокормить троих детей. Папа рассказывал, что когда он видел маму, склонившуюся над очередным шитьем, он отворачивался к стенке и тихо плакал. Ему было так ее жаль, что каждое утро он просыпался на рассвете и начинал заниматься на скрипке, думая, что так он быстрее вырастет и начнет зарабатывать деньги…

Несмотря на то, что семья после дедушкиного ареста жила очень скромно, все дети учились музыке. А разве могло быть иначе, ведь по одной линии они были родственниками Узеира Гаджибекова, а папиными кузенами были братья Аливердибековы - Назим, Кязим и Расим. Впоследствии папин брат, Талей Ганиев, стал дирижером, но он очень рано ушел из жизни, сестра музыкантом не стала, а папа после окончания «десятилетки» благодаря стараниям ректора бакинской консерватории Джовдета Гаджиева, стал студентом московской консерватории…

Папа был невероятно талантлив и настолько хорошо учился, что ему дали повышенную стипендию им. Римского-Корсакова. Помню, как он рассказывал, что его консерваторские друзья, будущие композиторы, теоретики и дирижеры, зная, какой у папы гениальный слух, заставляли его сидеть на дереве около окон класса, в котором они писали музыкальные диктанты. Папа за одну секунду схватывал мелодию, записывал ее на нотную бумагу и бросал ее в окно…
Папины студенческие годы пришлись на светлые, веселые и романтичные 60-е годы. В основном в консерватории учились москвичи, так называемая «золотая молодежь», и папа был одним из немногих целевых студентов из союзных республик. Он жил на крохи от своей стипендии, потому что почти всю сумму посылал маме, а сам кушал хлеб, который столовой был бесплатным. Потом папа часто говорил, что безденежье спасло его от множества соблазнов, которых в столице было великое множество, и в то время как его однокурсники развлекались ночи напролет, папа посвящал занятиям на скрипке…
В отчем доме папы на улице Мустафа Субхи проходи обручения и свадьбы, дни рождения и праздники многих его знакомых, которые впоследствии стали выдающимися деятелями азербайджанского искусства. А тогда, в молодости, они просто собирались у Сарвара, жарили картошку и от души веселились – кто-то играл на фортепиано, кто-то стучал по столу, вместо барабана, танцевали, делились впечатлениями от прочитанных книг и театральных спектаклей.

Как бы удачно не складывалась учеба и последующая карьера, жизнь без любви пуста… Однажды это прекрасное чувство постучалось в папино сердце. Маму он знал с детства – они вместе учились в знаменитой школе им. Бюль Бюля. Папа в шутку называл ее «буржуйкой», потому что она росла в очень благополучной семье. Ее отец был известным архитектором и строителем, и занимал довольно высокое положение в обществе. Моя мама, Тамила, была невероятно красивой зеленоглазой девушкой, а ее сестра Эльмира стала героиней некоторых опусов Максуда и Рустама Ибрагимбековых. Они жили в знаменитом «Монолите», и были очень известными бакинскими красавицами.

Любовь пришла к маме в последних классах школы, когда папа был уже популярным молодым человеком – студент московской консерватории, талантливый скрипач с блестящим будущим. Вообще, папа всегда очень нравился женщинам, и когда приезжал на каникулы в Баку, то всегда был окружен женским вниманием. Но свое внимание он подарил лишь одной женщине - моей маме… Они начали встречаться, причем, вначале мой дедушка долго не соглашался на их брак, и папа, как в фильме про Мешади Ибада, приезжал тайком на их дачу в Мардакяны и перелезал через забор, чтобы только увидеть свою возлюбленную. У них была такая красивая любовь, что дед, наконец, сдался, и после разговора с папой, согласился на свадьбу.

У родителей был очень счастливый брак, и про это говорили абсолютно все, кто их знал. Мама создала для папы практически райские условия – она оберегала его от всех бытовых проблем, и не разрешала ему даже крошечный гвоздик забить в стену, так берегла его пальцы. Он жил в атмосфере любви, ласки, обожания и трепетного внимания. Днем в нашем доме всегда царила тишина, потому что папа отдыхал перед концертами или репетициями, и покой его был свят для всех нас, мы даже на телефонные звонки не отвечали.

Они с мамой прожили очень счастливую жизнь. Так жаль, что мама слишком рано от нас ушла, ей было всего 60 лет… Для папы это был страшный удар, он так переживал ее уход, что на сороковой день ему поставили точно такой же беспощадный диагноз, как и у мамы – онкология…

Одним из самых близких друзей папы был Зохраб Адыгезалзаде. Именно дяде Зорику папа доверил забрать маму из роддома после моего рождения, потому что в то время он учился в московской аспирантуре.

Мы с братом росли в мире музыки и многочисленных папиных друзей-музыкантов, поэтому вопрос о выборе профессии у нас почти не стоял. Правда, какой-то период мне хотелось стать врачом, но это желание так и осталось мечтой… И все мы, я и мой брат, Фарид и Мурад - дети дяди Зохраба, стали музыкантами.

Любой бакинец 60-х годов вам скажет, что Сарвар Ганиев был золотым парнем, причем не только потому, что происходил из хорошей семьи и был образован и талантлив. Прежде всего, папа был необыкновенно добрым человеком с большим сердцем, он очень любил людей и никогда никому не завидовал. Наоборот, он часто приходил домой и советовался с мамой о том, как бы, не обидев студента, вручить ему деньги на новые туфли. Папа помогал всем, кому только мог – родным, друзьям, студентам, коллегам. Иначе он просто не мог…

Папиными любимыми праздниками были Новруз Байрамы и Новый год. Так получилось, что я родилась 30 декабря, и этот день в нашем доме был своеобразной репетицией новогодней ночи, потому что у нас собиралось огромное количество народа. Весь день накануне мама проводила на кухне, и к 31 декабря так уставала, что каждый год, глядя на меня, произносила одну и ту же фразу: «Ну почему ты родилась 30?» А теперь, когда вместо мамы, эти масштабные приготовления легли на мои плечи, я в шутку цитирую мамины слова: «Ну почему я родилась именно в это день?!»

Самое интересное, что в детстве подготовку к моему дню рождения я начинала в августе, на даче, тщательно продумывая сценарий, количество гостей, какие подарки будут лежать под елкой, какие буду висеть на елке. Это было трудная, но очень увлекательная работа, в которую я вовлекала всю семью и всех наших друзей. И дядя Зорик, видя мои титанические усилия, говорил, что с такими талантами меня надо назначить администратором филармонии…

Но самым особенным праздником в нашем доме был день рождения папы. Мы всегда справляли его на нашей даче в Мардакянах, где собирались все друзья и родные. Вообще, воспоминания о нашей дачной жизни я пронесла через все эти годы… Море, раскаленный песок, тенистые тутовники, бесконечные игры и чаепитие на веранде… Прекрасное было время… Папа отдыхал очень редко, потому что у него вечно случались какие-то концерты или мероприятия. Помню, как однажды позвонил Ниязи и сказал, что папе надо срочно приехать в город на какую-то очень важную запись. Папа разнервничался, ведь он несколько дней не занимался… Даже на даче он сводил с ума всех соседей, играя концерты Брамса, а мы, его дети, получая в бюльбюлевской школе списки с заданиями на лето, не играли ни одной ноты!

Естественно, папа на даче, впрочем, как и дома, ничего не делал, и все над ним подтрунивали – белоручка! Но однажды папа, все же, забил один гвоздь, причем умудрился попасть себе в палец! Это был первый и последний раз, когда он решил заняться домашним хозяйством…

У меня с папой всегда были теплые дружеские отношения, не такие, какие бывают у детей с их родителями. Возможно, так получилось потому что, я рано поняла, что мой папа - великий скрипач. Мы же постоянно ходили на все его концерты, на которых часто присутствовал сам Гейдар Алиевич Алиев, который очень уважал и ценил папу. Именно благодаря Гейдару Алиевичу папе присудили звания Заслуженно артиста Азербайджана, а потом уже Народного… А биографии выдающихся азербайджанских музыкантов – Фархада Бадалбейди, Фидан и Хураман Касимовых, Зохраба Адыгезалзаде, Рауфа Абдуллаева я изучала не по учебникам, а из жизни нашей семьи. Я помню, с какой гордостью папа говорил о первой победе Фархада Бадалбейли в Лиссабоне, о веселых сторонах закулисной жизни, и мы всегда с нетерпением ждали этих рассказов… Все рухнуло в конце 80-х годов вместе с распадом страны, и для такого музыканта, как папа, жить на родине стало невозможно…

В его жизни часто случались взлеты и падения… В 1972 году он отправился в Египет, и фактически с нуля основал в каирской консерватории струнную кафедру. Но в 1979 году про папу распустили слух, что он хочет эмигрировать в США, и это несмотря на то, что он ни слова не говорил по-английски, да и мыслей таких у него никогда не было! У талантливого яркого человека всегда бывает много завистников… Папу срочно вызвали в Москву, и когда его самолет приземлился в Шереметьево, прямо к трапу подъехала черная машина. «Интересно, за кем это послали такую машину?» - подумал тогда папа, ему и в голову не пришло, что это за ним… Его отвезли в соответствующую организацию, и очень долго с ним беседовали. К счастью, все окончилось относительно хорошо, но до конца существования СССР выезд за границу для папы был закрыт. 10 лет после египетской истории он никуда не выезжал, и это было не только оскорбительно и страшно, это был крах его исполнительской карьеры. Ведь, несмотря на то, что он был прекрасным педагогом, главным для него было именно исполнительское искусство. Папа очень много гастролировал по СССР, но за его границами был огромный мир, где он, играя на концертах и фестивалях, достигал новых высот. А его этого беспощадно лишили…

Поэтому, как только открылись границы, папа тут же решил отправиться в Турцию, хотя это не та площадка, о которой мечтает большой классический музыкант. В 1989 году в университете Билькенд, который находится в Анкаре, папа создал роскошный симфонический оркестр, лучший в Турции, и оркестранты всегда поражались: «Какой Сарвар муаллим уникальный музыкант – он слышит все голоса в оркестре!»

Папа пригласил в билькендский оркестр многих азербайджанских музыкантов, ведь в 90-е годы в Баку было не до музыки.

Сегодня, благодаря расцвету Азербайджана, многие музыканты стали возвращаться на родину, потому что искусство при всемерной поддержке государства, Президента и его супруги Мехрибан ханум, вновь на высоте. В знак уважения и признания папиного таланта, Президент Азербайджана, Ильхам Алиев вручил папе орден «Шохрят»…

Это счастье, что музыканты вновь стали востребованы, ведь это очень важно! Потому что сам по себе музыкант не может выжить, ему необходим оркестр, площадка, инструменты, гастроли, перелеты, репетиции, он должен принимать участие на различных конкурсах и фестивалях. Я всегда говорю, когда прилетаю в Баку, что наша молодежь - счастливая молодежь, потому что ее становление совпало с периодом роста и процветания их страны. Дом - это самое лучшее место на земле, и многие азербайджанцы, которые волею судьбы оказались за границей, мечтают вернуться и вновь обрести чувство родины…

Первую внучку папа назвал в честь своей мамы - Джахан… Он ее очень любил и гордился ее музыкальными успехами… А когда родился Эльвин, и мы поняли, что он обладает невероятным музыкальным талантом и будет продолжать дело своего дедушки, мы решили дать ему фамилию Ганиев. Незадолго перед смертью папа узнал, что Эльвин стал первым азербайджанским скрипачом, лауреатом престижного конкурса имени Венявского. «Как хорошо, что я это увидел. Я многое не успел, но Эльвин обязательно прославит азербайджанскую скрипичную школу», - сказал папа…

Он умер в 73 года, но до самого конца, превозмогая недомогания и боли, папа продолжал заниматься...

Ностальгия - страшное чувство… Поэтому при любой возможности мы тут же летим домой, в любимый Баку. И когда самолет совершает посадку, меня охватывает радость от одной мысли, что сейчас я увижу что-то очень родное… Свою родину, свой город, любимые улицы и дома, друзей и близких. Нельзя сказать, что мы уехали в Турцию, и стали там счастливыми. Да, нам многое удалось в плане карьеры, но наша семья живет воспоминаниями, которые мы по капле, по мгновению собирали всю нашу жизнь в Баку… У папы была страшная ностальгия от первого до последнего дня, поэтому в нашем доме постоянно бывали все знаменитые музыканты, приезжавшие из Азербайджана. Они были не просто его друзьями, они были частицами его большого доброго сердца… Незадолго до смерти он все время нас просил: «Отвезите меня в Баку. Я хочу домой»…

Когда Эльвин, его любимый внук, которым он так гордился, играет в филармонии или на какой-нибудь другой бакинской площадке, меня охватывает невероятное волнение, потому что я чувствую папино незримое присутствие… И я понимаю - теперь он дома… Навеки… Навсегда…

Материал подготовлен: Бахрамом Багирзаде